Всё о нём

Его называют «секс-символом для умных женщин». Гэбриэл Бирн действительно невероятно магнетичен и сексуален. К тому же он ухитряется не превращаться ни в голливудского красавца-супермена, ни в эстетствующего сноба. Во время интервью запросто может процитировать наизусть длинный кусок из Джеймса Джойса, Честертона или Оруэлла. А может рассказать и хулиганскую байку. Берн охотно снимается и в малобюджетных лентах (в этом году сыграл в малобюджетной «Польской свадьбе»), и в крупных постановочных лентах, таких, как, скажем, недавно вышедший «Человек в железной маске», бюджет которого составил 40 миллионов долларов. Он может быть легким и несерьезным, как, например, в сатирической гангстерской ленте «Время бешеных псов». Может быть иронично-постмодернистским, как в «Подозрительных лицах». А может совершенно просто и органично играть трагических героев, причем даже тогда, когда в сценарии явно недостает материала для этого. В числе удач Бирна трагические персонажи, которые он создал в виртуозно-гротескном «Перекрестке Миллера», гениально поставленном братьями Коэнами, и в довольно помпезном «Человеке в железной маске», где сценарист-режиссер Рэндалл Уоллес с наскока пытается совместить кодекс чести французского дворянина с американскими принципами демократии.
В «Человеке...» Бирну досталась роль классического литературного героя - д’Артаньяна - в новой, американизированной упаковке: д’Артаньян оказывается любовником королевы Анны и отцом ее сыновей-близнецов. Один из них - король Людовик, второй - пленник в маске, заточенный в крепость. Три мушкетера отправляются на выручку человека в железной маске, а четвертый - состоящий на службе короля д’Артаньян - должен помешать их планам... Рэндалл Уоллес собрал на своем проекте актерский ансамбль, равного которому в историческом фильме не было со времен золотой эпохи Голливуда. Джон Малкович, Джереми Айронс, Жерар Депардье, Леонардо ДиКаприо, Анн Парийо... И на фоне этой блистательной компании звезда Гэбриэла Бирна не только не потускнела, но и засверкала ярче. Трагизм его д’Артаньяна - не только в поверхностном конфликте между долгом и совестью; трагизм - в его несвоевременности как человека и как героя. Времена изменились, идеалы померкли, героизм считается в лучшем случае чудачеством. Но как же противно гнуть спину, спасать короля от него самого и ощущать, как тебя с каждым днем все сильнее поглощают придворные интриги... Нет-нет, в «Человеке...» об этом нет ни слова. В фильме-ансамбле Уоллеса роль д’Артаньяна - самая интровертная и сдержанная. В большинстве сцен ему нужно лишь функционально присутствовать на экране, чтобы обозначить тот или иной поворот сюжета. Но сценарист-режиссер Уоллес словно заранее знал, что возьмет на эту не до конца прописанную роль Берна: один его крупный план говорит куда больше, чем многословные рассуждения.
Сам Бирн отзывается о фильме с юмором. После выхода этой картины поклонницы с восторгом заговорили о его фехтовальных способностях и решили, что он много лет занимался шпагой. Бирн же уверяет, что в четверке «мушкетеров» он был самым неуклюжим. «Лучше всех фехтовал Джон Малкович. Джереми Айронс тоже был очень хорош. Ну а я совершенно не умел координировать свои движения. И, кстати говоря, Леонардо - тоже. Мы с ним соревновались в неповоротливости. Оба были как куклы, на которых отрабатывают удары!» Бирн без особой охоты говорит о своем сверхзнаменитом ныне напарнике Леонардо ДиКаприо - судя по всему, ему уже надоело о нем рассказывать. «О «Титанике» Леонардо говорил только то, что съемки были очень тяжелыми, - вспоминает он. - Я спросил, будет ли фильм иметь успех, и он ответил: «Вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное».

Бирн не раз сталкивался с превратностями славы. Поэтому сегодня он считает, что не стоит преувеличивать влияние лицедея на судьбу картины. «Если актер считает, что именно от него зависит удача или провал фильма, значит, у него мания величия, - посмеиваясь, говорит он. - Вообще-то ужасно обидно вкладывать надежду в что-то, являющееся продуктом для маркетинговой кампании. Не знаю, как бы я мог справиться с этим, если бы начал сниматься в столь же юном возрасте, как и Леонардо. Мне часто приходится работать с молодыми актерами, и мне жаль большинство из них, потому что им с юности начинают внушать, что они - лучшие в мире. А когда выясняется, что это не так, то, чтобы сохранить иллюзию величия, они начинают баловаться наркотиками. Большинство актеров не понимают, что незаменимых нет. Помню, Энтони Хопкинс как-то сказал мне: «В мире живет три с половиной миллиарда людей. Готов поспорить, что в данный момент обо мне думает менее одной тысячной доли процента населения!» И он был прав».
Не случайно, наверное, говорят, что честность возбуждает сильнее любого наркотика. Гэбриэл Бирн всегда был и остается поразительно честным в любой ситуации. И поэтому, наверное, он считается самым привлекательным мужчиной и самым престижным холостяком в Голливуде. Несколько лет назад на церемонии вручения премий «Независимый дух» лауреатка Линда Фиорентино, принимая награду, неожиданно для устроителей объявила: «Я три месяца не была в постели с мужчиной и охотно отдам свою премию за свидание с Гэбриэлом Бирном!»
Присутствовавший в тот момент в зале Бирн стушевался, но сидевший рядом с ним глава кинокомпании Miramax Харви Вайнштейн, отечески похлопав его по плечу, сказал: «Ну, сынок, твои акции скакнули вверх!» Позже Бирн признавался, что был в шоке от слов Фиорентино и впервые в жизни не знал, что ему делать. «Это было, как во сне, - говорил он впоследствии. - Я опомнился только через несколько дней и сразу же позвонил Линде, поблагодарил за ее слова». Но уточнить детали их разговора он категорически отказывается до сих пор. «Пусть это будет тайной, окутанной мраком».
Наверное, Бирн многое знает о голливудских нравах и время от времени он и в самом деле рассказывает об удивительных приключениях в голливудских джунглях. Вот только незадача - никогда не называет имен. Уже стала классической история о том, как некая чрезвычайно знаменитая дама пригласила его провести с ней ночь на заднем сиденье лимузина. Канонический вариант звучит так: «Мы с друзьями сидели в ресторане, и вдруг я увидел за соседним столиком одну очень известную актрису. Наши глаза встретились, она встала и поспешно вышла. Через 15 минут официант позвал меня к телефону. Я взял трубку и услышал ее голос: «Привет, это я. Я не хотела подходить к вашему столику, потому что завтра об этом написали бы во всех газетах. Сейчас я нахожусь в лимузине, который ездит вокруг этого квартала. Я всегда хотела с тобой познакомиться. Не знаю, как ты к этому отнесешься, но... как насчет того, чтобы совершить что-нибудь по-настоящему сумасшедшее?» Я думал недолго. Сказал: «О’кей», - попрощался с друзьями и вышел. У выхода меня уже ждал лимузин. Мы провели вместе пять часов - с полуночи до пяти утра, - и больше я никогда с ней не встречался. Но теперь я знаю, что, дожив до 80 лет, я не буду жалеть о том, что упустил единственный шанс в жизни провести ночь с этой удивительной женщиной!»
Гэбриэл Бирн клянется, что это правда. Имен он, как всегда, не называет. Однако признается, что один из его друзей частенько просит рассказать ему эту историю, и каждый раз по ее завершении умоляет назвать имя таинственной незнакомки. Но Бирн неприступен, как скала. Наверное, лояльность - второй краеугольный камень успеха этого человека у женщин всех наций и возрастов. Бирн славится своими амурными похождениями; таблоиды уверяют, что он почти всегда становится любовником своих партнерш. Среди его любовных побед называли модель Наоми Кэмпбелл и многих актрис - американку Сюзи Эмис, англичанку Наташу Ричардсон, француженку Анн Парийо, с которой он снимался в фильмах «Фрэнки Старлайт» и «Человек в железной маске». Два года назад поговаривали, что Бирн вот-вот женится на актрисе Джулии Ормонд, с которой он снимался в фильме «Снежное чутье Смиллы». Их взаимное увлечение было так сильно, что Бирн последовал за Ормонд в Сибирь, где она снималась у Никиты Михалкова. Но прошло уже полтора года со дня премьеры «Смиллы...», а о свадьбе ничего не слышно... Несмотря на свои многочисленные романы, Бирн умеет сохранять прекрасные отношения и с приятельницами, и с любовницами, и с бывшей женой - актрисой Эллен Баркин.

Баркин и Бирн познакомились в 1988 году на съемках фильма «Сиеста». В те годы Бирн был в Голливуде новичком, плохо ориентировался в именах и лицах, и поначалу решил, что его партнершей станет Эллен Берстин! Их знакомство началось с конфуза: Бирн велеречиво восхитился красотой своей партнерши, объявив, что никогда в жизни не видел таких удивительных изумрудных глаз. Баркин сухо ответила: «Спасибо, это контактные линзы». Тем не менее, с этого момента между ними проскочила искра. Они стали встречаться, а через год обвенчались. Баркин родила двоих детей - Джека и Роми, - но в 1993 году они развелись, хотя их отношения остались дружескими. «Я знаю, что мои отношения с этой женщиной будут продолжаться до того дня, когда я умру. Я всегда буду предан ей. Она мать моих детей. Разве я могу относиться к ней плохо?» - говорит Бирн. Бирн и Баркин совместно воспитывают детей, которые поочередно живут то с мамой, то с отцом (в зависимости от их съемочных графиков). «Ради детей человек должен преодолевать боль обиды, - рассуждает Бирн. - Партнеры должны уважать друг друга ради детей и видеть друг в друге прежде всего мать или отца своего ребенка. И если тебе это удается, ты поднимаешься над дрязгами и мелочами».
Даже после развода Бирна и Баркин часто можно увидеть вместе. Кстати, оба они были и на той церемонии, когда Линда Фиорентино публично попросила Бирна о свидании. Через три года после развода, в 1996 году Бирн и Баркин снова снялись вместе в фильме «Время бешеных псов». Когда режиссер Ларри Бишоп спросил Бирна, есть ли у него предложения относительно исполнителей, Гэбриэл немедленно предложил Эллен Баркин на главную женскую роль. «Мы с огромным удовольствием снова поработали вместе, - говорит он. - Почему-то многие пытались представить это либо как попытку снова сойтись, либо как постоянную головную боль для всей съемочной группы. Ни то, ни другое. Это была просто нормальная работа хорошо относящихся друг к другу людей». Хотя Джек и Роми большую часть времени проводят в США, где они учатся в школе, каждое лето Бирн увозит детей к себе на родину, в Ирландию. «Для меня очень-очень важно, чтобы они могли впитать иную культурную традицию, иное национальное наследие, нежели поп-культура, которой их пичкают в Калифорнии».
Берн говорит, что именно поэтому он решил написать книгу «Картинки в голове» - нечто среднее между мемуарами и художественной прозой. Выпущенная два года назад книга рассказывает о детстве актера, проведенном в Дублине. Гэбриэл Бирн родился 12 мая 1950 года в семье рабочего пивоваренного завода. Среди шестерых детей он был старшим. Семья Бернов была чрезвычайно религиозной: отец каждое утро ходил к 6-часовой мессе. «Я завидовал ему, - вспоминает Бирн. - Мне казалось, что вера дается ему очень легко. А вот у меня трудный путь к вере. Я привык считать, что мы должны уметь рационально объяснять мир, в котором живем. Сегодня я думаю, что верю в Бога только потому, что верю в идею всеобщего страдания. Долгие годы мне пришлось вести в своей душе борьбу с чувством постоянной вины!»
Берну пришлось пережить нелегкое детство. Счастливые дни врезались в его память на всю жизнь. И сегодня он с удовольствием в подробностях вспоминает тот день, когда он 6-летним мальчишкой пошел с отцом на празднование столетия со дня основания пивоваренного завода. «Детям давали бесплатное мороженое, - разноцветные конусы на палочках, - а еще лимонад, конфеты, и все бесплатно, - говорит он. - Помню, я сказал отцу: «Давай придем сюда в следующий раз!» Он засмеялся и ответил: «Следующий раз будет через сто лет. К этому времени мы оба умрем». И я понял, что никогда больше не испытаю того, что было в тот день».

Вскоре отца уволили с работы, и с тех пор он уже никогда не мог найти постоянной работы. Матери повезло больше - она устроилась медсестрой в больницу. Отец же теперь обычно присматривал за детьми, готовил еду... «Папа в молодости был поваром в армии, - вспоминает Бирн. - Став начальником по кухне, он стал кормить нас как солдат - варил огромные горшки с кашей и картошкой. Мы так и не смогли привыкнуть к его еде». По словам Берна, мать оказала на него огромное влияние. Она всячески поощряла духовное развитие своих детей, прививала им любовь к религии и к искусству. Однажды Гэбриэл ударил младшего брата кирпичом по голове. Мать не стала его наказывать. Она усадила сыновей на диван и прочитала им поэму о братской любви. Под конец оба были в слезах. Мама постоянно читала детям книги, приучала их слушать музыку, водила в кино. Больше всего Гэбриэлу запомнилась «Ребекка» Хичкока. «Мне потом много месяцев снились кошмары», - говорит он.
По настоянию матери он научился играть на аккордеоне и даже выступал с дядей в дублинских пабах, внося посильную лепту в семейный бюджет. «Надо мной потешались все мальчишки в округе. Я страшно злился, потому что все вокруг играли на гитарах». Ему было 12 лет, когда родители отдали его в духовную семинарию, находившуюся в Англии. В течение четырех лет Гэбриэл готовился посвятить себя Богу, а потом его с позором изгнали за курение в кладбищенской часовне. В 16 лет он вернулся в Дублин, понятия не имея, чем заняться. В те годы он брался за любую работу: вставлял стеклянные глаза плюшевым медведям на фабрике игрушек, был кондуктором в автобусе, развозил обеды на дом и даже мыл посуду в баре для гомосексуалистов. Впрочем, на этот счет у него имеется отдельная байка. «Еще в школе мое имя сократили до Гэбби. Потом в моду вошли односложные имена и я стал называть себя Гэ. Поскольку это звучит почти как «гей», меня по ошибке взяли работать в бар для геев. Владелец бара, принимая меня на работу, спросил: «Ты гей?» Я решил, что он имеет в виду мое имя, поэтому сказал «да». Меня взяли. Через пару дней я заметил, что в баре не бывает женщин, и спросил бармена, почему они сюда не заходят. Он как-то странно посмотрел на меня и спросил: «А что, тебе хочется с бабой познакомиться?» Короче, все выяснилось. Эти ребята хохотали надо мной до упаду. Они ничего не имели против меня, но я решил поискать другую работу. Сегодня я рад, что уже в 16 лет получил опыт общения с геями. Никогда не забуду, как они организовали свадьбу двух парней - веселились, плакали, пели песни. Кажется, шел 1967 год. У меня было такое чувство, что я попал на Марс».
Через год Бирн сдал экзамены на бесплатное отделение Национального университета Ирландии, где изучал археологию, испанский и французский языки и общую лингвистику. По окончании учебы он принял участие в нескольких археологических экспедициях, а затем решил переехать в Испанию, которая в то время казалась ему волшебной страной. То был период его увлечения Хемингуэем, корридой и прочей южной экзотикой - в противовес меланхоличным ландшафтам Ирландии. Берн решил стать профессиональным тореадором и даже поступил в школу для тореадоров, но закончить ее не смог. Тогда он устроился учителем английского языка в женскую школу-интернат и несколько лет вел привольную и веселую холостяцкую жизнь. «Испанские женщины очень красивы и горды, - вспоминает Бирн о тех годах. - Я встречался с девушкой, которая, как я позже узнал, была террористкой. Она боролась против режима Франко и была очень осторожна в питейных заведениях - все время осматривалась, нет ли рядом осведомителей. Она была нежной и страстной, ее комната была похожа на алтарь. И вместе с тем она умела собирать и разбирать автомат Калашникова с завязанными глазами. Когда она говорила о политике, то так воспламенялась, что мы сразу же оказывались в постели». В 1979 году эта идиллия закончилась совершенно неожиданно: Бирн вдруг захотел стать актером! Все началось совершенно невинно: его ученицы, страдавшие от отсутствия мужского внимания, упросили учителя организовать театральный кружок, в котором приняли бы участие ученики находившегося рядом мужского лицея. В день первого спектакля один из актеров-мальчиков заболел, а поскольку никто, кроме Бирна, не знал текста роли, ему пришлось самому выйти на сцену. «И в тот же вечер я заразился вирусом лицедейства», - вспоминает он.
Гэбриэл уволился из школы, вернулся домой и начал играть в любительских театрах, чем придется зарабатывая на жизнь. Вскоре его приятель по университету Джим Шеридан (будущий постановщик фильмов «Моя левая нога» и «Боксер») взял Берна в свою полупрофессиональную труппу. Компания там собралась подходящая: Лиам Нисон, Стивен Ри, Нил Джордан и другие, ставшие ныне знаменитостями. Формального актерского образования Берн не получил. Но маленький театр-лаборатория стал для него идеальной актерской школой. В 1981 году Берна пригласили на местное телевидение в шоу «Семейство Риорданов» на роль некоего фермера-овцевода Брэкена. Шоу быстро сошло с телеэкранов, но Берн так понравился зрителям, что про его героя сделали отдельное шоу, и через полгода он начал сниматься в собственной программе «Брэкен». А вскоре Джон Бурман, увидевший Берна в театре, взял его на одну из ролей в фильм «Эскалибур», который стал стартовой площадкой для многих будущих звезд ирландского происхождения.
Впрочем, и по поводу этого фильма у Бирна наготове хулиганская байка. «Металлические доспехи, в которых мы все щеголяли, были сделаны из настоящего железа. Я несколько месяцев был закован в эти латы. Жуткая пытка, потому что создатели этих штук не предусмотрели дырочек или дверок для отправления естественных нужд. Мы почти все время были верхом на лошадях, стоял холод, и время от времени можно было заметить, как то из одних доспехов, то из других поднимаются струйки пара. Под конец съемок ассистенты уже, не стесняясь, объявляли: «Внимание, съемка, никому не писать!» Вы бы видели лица актеров до и после!» К середине 80-х годов Бирн стал знаменитостью местного масштаба. В 1985 году он снялся в американском мини-сериале «Христофор Колумб», после чего его агент настоял на переезде своего клиента в Голливуд. В 1987 году Бирн купил себе виллу в Беверли-Хиллз, которую обставил в том стиле, который был моден в Ирландии в 50-е годы.

В Америке Бирну несколько лет не везло с проектами. Комедию «Снова привет» ждал полный провал. Сюрреалистическая драма «Сиеста», на съемках которой Бирн познакомился с Баркин, стала вехой в его личной жизни, но ничего не прибавила ему как актеру. Первая настоящая удача пришла к Бирну в 1990 году, когда он снялся в роли гангстера в «Перекрестке Миллера». «Это был урок мастерства, - вспоминает он. - Помните сцену в лесу с Джоном Туртурро, когда он просит, чтобы я его не убивал? На каждом дубле я видел, как у него мурашки бегут по коже. В тот день я понял, что лицедейство - самый прекрасный и страшный наркотик на свете. Джон играл гениально. Передо мной на несколько секунд словно бы открывалась дверь в иное измерение». Став после «Перекрестка...» знаменитым, Берн использовал свою славу для помощи друзьям. На родине он стал продюсером фильма Джима Шеридана «Во имя отца» и организатором театральной постановки о невинно осужденных за террористический акт ирландцах. Попробовав себя однажды в амплуа продюсера, он понял, что это дает ему возможность контролировать свои проекты. В 1996 году Бирн сделал еще один шаг в неизведанное, поставив фильм «Жаворонок в ясном небе».
Но все-таки в восприятии зрителей он прежде всего остается актером - актером-минималистом с удивительно широким эмоциональным диапазоном. Нельзя сказать, что ему везет на кинопроекты: на один хит у Бирна приходится пять-шесть лент, которые (скажем мягко) не поднимаются на уровень его таланта. Гэбриэлу повезло сыграть у Гиллиан Армстронг в «Маленьких женщинах» и у Брайана Сингера в «Подозрительных лицах»; но его альянсы с такими мэтрами европейского кино, как Билле Аугуст («Снежное чутье Смиллы») и Вим Вендерс («Конец насилию»), не увенчались успехом. Почему же он с таким трудом вписывается в европейскую кинотрадицию и почему мимо таланта Берна проходят лучшие голливудские режиссеры - такие, как Спилберг, например? Кстати, Спилберга об этом спрашивали публично. Маэстро тогда ответил: «Я никак не могу уследить за карьерой этого актера. Он всегда летает ниже уровня радаров».
Но Бирн уверяет, что вполне доволен своей карьерой. «В Америке не культивируется умеренность. Если уж успех - то обязательно на весь мир. Со всеми соответствующими деталями: гонорарами в десятки миллионов и походами в туалет с двумя телохранителями. Я так жить не хочу и не буду. Я всегда делал то, что мне нравилось». Нравится ли ему холостяцкая жизнь? «Это провокационный вопрос!» - смеется он. Нравится ли ему его нынешнее положение в кино? «О, да. Наша производственная компания Mirabilis сейчас разрабатывает пять новых проектов». Нравится ли ему жить в США или он все-таки когда-нибудь вернется домой, в Ирландию? «Знаете, однажды Джойса спросили, почему он живет на чужбине и никогда не ездит в Дублин. Он ответил: «Потому что я никогда из него не уезжал». Лучшего ответа мне не придумать».

Сьюзен Хоуард

Перевод Аллы Брук